Из жизни советских мажоров. 1955 год

Из жизни советских мажоров. О чем писала горьковская пресса в феврале 1955 года
Print Friendly, PDF & Email

Термин «мажор» (от французского majeur – «больший», «высший») впервые появился еще в произведении Франсуа Ксавье Пажеса «Секретная история Французской революции» (1797 года). Первоначально он обозначал молодых людей, переживших Эпоху террора (1793 – 1794) и Термидорианского переворота и спешивших воспользоваться всеми благами новой жизни.

Среди них были инкруаябли и мервейезы (модники и модницы). В Советском Союзе был придуман свой термин – «золотая молодежь»: так образно называли молодых людей, проводивших жизнь в праздности и развлечениях за счет поддержки со стороны влиятельных и богатых родителей.

Впрочем, многие уверены, что такая «каста» возникла лишь в эпоху застоя, а до этого все советские дети были одинаково равны, одинаково скромны и жили только пионерскими идеалами.

«ОБРАЩАЛО НА СЕБЯ ВНИМАНИЕ НАДМЕННОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ЕГО ЛИЦА»

Указанной проблеме была посвящена статья Василия Ардаматского «Разговор после суда», опубликованная в газете «Автозаводец». «Это дело слушалось в народном суде в солнечный день, – читаем в материале. – Косые лучи прорезали судебный зал, разделяя его на подчеркнуто светлые и темные части. Солнечное пятно лежало на загородке, за которой сидели обвиняемые, ежившиеся от яркого света. Их было трое. Старшему из них, Владимиру, двадцать четыре года. Рослый красивый парень спортивного склада.

Обращало на себя внимание надменное выражение его лица: щуря большие, опушенные густыми ресницами глаза, смотрел он на судей, на публику. Светлые, чуть вьющиеся волосы поднимались крутым валом над высоким лбом. То и дело он бережно проводил по ним ладонью, тщательно оправлял и приглаживал все еще по-молодому непокорные вихри. На затылке волосы гладким зачесом спадали до самого воротничка дорогого светло-серого костюма.

У двух остальных обвиняемых запомнились остренькая, лисья, с маленькими шмыгавшими глазками физиономия Константина и потонувшие в глубоких впадинах темные глаза Филиппа». Так красочно журналист описывал внешний облик вконец распоясавшейся советской «золотой молодежи»!

На скамье подсудимых сидела банда, обвинявшаяся в многочисленных ограблениях квартир, крупных и мелких кражах и разбойном нападении на магазин «Гастроном». В принципе, в послевоенную эпоху подобным набором «подвигов» было трудно удивить! Тема невиданного разгула преступности, возникшего на фоне экономических и социальных трудностей, всеобщего озлобления и даже остервенения (что ни говори, а война, в которой миллионы людей убивали других людей, за что получали награды и благодарности), хорошо раскрыта в фильме «Место встречи изменить нельзя» и других подобных произведениях.

Но данный случай все же привлек к себе особое внимание – писал о нем даже журнал «Огонек». Дело в том, что большинство жуликов и бандитов начала 50-х были либо матерыми уголовниками, либо ветеранами боевых действий, которые из-за полученных психологических травм не смогли «перестроиться на мирный лад». Ведь там – на войне – захватить вражеский продовольственный склад, поубивав караульных, разнести на трофеи чей-то дом, реквизировать (проще – отобрать) имущество считалось обычным делом, война все списывала!

На «гражданке» многие продолжили «воевать», только вместо фашистов теперь убивали и грабили новых «врагов» – спекулянтов, чиновников и просто «зажравшихся». Зачастую люди шли на преступления не от хорошей жизни, подгоняемые голодом и другими социальными проблемами.

В данном же случае всё было с точностью до наоборот. Все трое молодых людей были выходцами из благополучных и приличных семей. Филипп – сын капитана дальнего плавания, Константин – сын парикмахера (в то время это была престижная и очень доходная специальность). Ну а главарь банды Владимир вырос в семье крупного советского инженера-экономиста.

НРАВЫ «ОСОБЫХ» ШКОЛ

Поведение молодых людей на суде было вызывающим. В то время как обычные преступники, как правило, каялись, просили прощения у Родины и общественности, а некоторые чуть ли не стояли на коленях, эта троица во время заседаний постоянно посмеивалась, кривлялась и, как казалось, совсем не боялась «суровой руки советского правосудия».

Только в последний день, когда обвиняемым предоставили последнее слово, Костя и Филя все же пробормотали про наступившее у них «прозрение» и попросили суд о снисхождении. Владимир же, хоть и признал себя виновным, в ответ на все разглагольствования о морали лишь усмехался и даже перебивал председательствующего в духе «К чему вся эта хрень? И без того все понятно».

Когда же дружки пытались изобразить раскаяние, Володя и вовсе смотрел на них с презрением. Сам же он сказал: «Преступление совершено, все равно всех посадят, так зачем эта клоунада? Закон надо выполнять!» В итоге Владимир был приговорен к 20 годам лишения свободы, а его дружки получили «по пятнашке на душу населения».

«Единственный сын в обеспеченной семье – сколько опасностей скрыто в одном этом обстоятельстве! – за-явил в интервью после суда Сергей Ильич – отец главаря. – Все для ребенка, и он, конечно, лучший из всех детей, каких мы знаем и не знаем! Сколько у ребенка талантов! Перерисовал он карикатуру из «Крокодила» – о, он будет художником! Запомнил прослушанную по радио песенку – о, он будет музыкантом, нужно немедленно покупать пианино и учить его музыке! Быстро выучил он азбуку – о, неужели мы отдадим его в рядовую школу? Ни за что, есть же особые школы!»

«Кто это, кстати, разрешил существование таких «особых» школ, не знаю, – возмущался автор статьи. – Но нечего делать вид, что таких школ нет, они существуют, и утром возле них останавливается немало машин, чуть поменьше, чем возле министерства: дети важных родителей, знаете ли, пешком не ходят. Как, как могла у нас зародиться такая нелепица, я вас спрашиваю?»

Нравы в «особых» советских школах оказались свое-образными. Так, однажды Владимиру разрезали новое пальто. Прямо полоснули ножом через всю спину. Выяснилось, что это хулиганство совершил Сережа – сын некоего «ответственного лица», причем просто из зависти, что ему такое модное пальтишко не купили!

Однако, несмотря на большой ущерб, в милицию никто жаловаться не стал, директор школы уговорила жену Сергея Ильича не поднимать скандал: мол, вы же понимаете, что это за люди… Ну а потом Володя подружился с этим Сережей и даже стал приводить его в гости.

КРУТЫЕ ПАРНИ В КОМСОМОЛ НЕ ВСТУПАЮТ!

Дальше, как было принято говорить в те годы, сын богатого чиновника «покатился по наклонной». Сначала в 6-м классе подделал оценки в аттестате, переправив несколько троек на пятерки. Потом, во время его учебы в 7-м классе, из шкатулки матери пропали деньги и драгоценности.

В краже безо всяких оснований уличили дом-работницу, которую со скандалом уволили. А через пару дней Вова принес домой совершенно новенький велосипед, заявив, что это Костя Савушкин отдал ему. Мол, врачи обнаружили у того «плохое сердце» и запретили кататься, вот парень и поделился дорогостоящей вещью с приятелем. В 9-м классе пошли у парня барышни, причем много и разные. Когда они звонили ему домой, а трубку брал отец, девочки просили позвать Вольдемара – так он представлялся им!

Впрочем, до поры до времени папаша не обращал особого внимания на подобные «шалости» и даже гордился сыном: умеет, мол, и учиться, и девицам головы вскружить. Первый серьезный скандал случился в 10-м классе. Надев сшитый на заказ модный костюм, Володя отправился, по официальной версии, на школьный бал, а в три часа ночи был доставлен милиционерами в невменяемом и помятом виде из коммерческого бара одного из элитных ресторанов города.

После этого Сергей Ильич наконец устроил своему чаду допрос с пристрастием, от результатов которого у него волосы встали дыбом. На вопрос, как терпит ваша комсомольская организация тот факт, что ребята школьного возраста ходят в бары и напиваются до зеленых чертей, стонущий от похмелья сынок ответил, что он в ВЛКСМ не состоит и вступать туда принципиально не собирается!

Ошарашенный папаша узнал, что, оказывается, вступать в комсомол в выпускном классе учащимся «особых» школ было, говоря на блатном жаргоне, «в падлу». Иными словами – позором и «вопросом принципа». Посему вся компания «Вольдемара» отказалась от комсомольских билетов в полном составе. И это, отметим, в самые что ни на есть суровые, еще сталинские годы! Более того, даже носить пионерский галстук у «крутых парней» считалось позором. «Я эту тряпку уже года три не ношу, перед входом в школу снимаю и кладу в портфель», – честно признался парень.

Испугавшийся и наверняка преждевременно поседевший на сотню-другую волос Сергей Ильич (это же антисоветский заговор настоящий!) на следующий день побежал в школу, разыскал там секретаря комсомольской организации и сына известного художника Митю Пушкова. Что за дела-де тут у вас творятся?!

А тот честно, не стесняясь, влепил ему: «Да, такие настроения среди определенной группы школьников имеются, но что поделаешь, комсомол не собирается перед ними на коленях стоять и умолять подать заявления!» Не хотят становиться «помощниками и резервом партии» – их личное дело!

Примерно в том же духе высказался и директор. «Да, в общем, и этот вопрос я до конца не довел, – сетовал в интервью Сергей Ильич. – Нужно было идти в райкомы комсомола, партии, может быть, даже в ЦК – бить тревогу. Но никуда я больше не пошел». Что, в общем, и неудивительно, ведь Сергей Ильич прекрасно знал, чем подобная «тревога» могла закончиться для его собственной карьеры.

«МОСКВИЧ» В ЧЕСТЬ ОКОНЧАНИЯ ШКОЛЫ И ПЕЧАЛЬНЫЙ ФИНАЛ

Ну а жизнь самого мажора Вовы тем временем шла своим чередом. В честь окончания школы нигде не работавшая мать тайком от мужа подарила сыну новенький «Москвич-400»! А Сергею Ильичу заявила: «Он давно мечтал о собственном автомобиле, не смей перечить…»

После этого, вместо того чтобы готовиться к вступительным экзаменам, чиновничий сын целыми днями гонял на «Москвиче» с девчонками. Поступление в институт в итоге было с треском провалено. Но мать нашла выход. Отец того самого Сережи, который некогда изрезал из зависти пальто, по блату устроил сына в строительный институт, после чего пообещал через год пристроить туда и Володю. Но план сорвался, ибо Сережиного отца сняли с работы (самого сынулю исключили за аморальное поведение).

«Проходит немного времени, и жена излагает мне новый розовый проект: оказывается, у Володи серьезный роман с десятиклассницей Людой, дочерью какого-то известного юриста, – продолжал свой рассказ Сергей Ильич. – Будто бы ее отец боготворит Володю и все сделает для того, чтобы Люда и Владимир учились вместе в юридическом институте. И снова я, идиот, соглашаюсь. А происходит вот что: Люда от Володи забеременела. Ей делали аборт, операция была сделана плохо, и она чуть не умерла. Словом, все полетело к черту, я еще и выслушал от Людиного отца такие слова, вспоминая которые до сих пор краснею…»

В общем, решил тогда Сергей Ильич: все, довольно сынку баклуши бить, пусть идет работать! Только труд способен перевоспитать человека… Правда, устраивать Вову на завод или грузчиком в порт экономист все же не стал. Мажор был сразу же назначен директором лыжной базы! И ушел в работу, что называется, с головой. Уезжал на рассвете, а возвращался поздней ночью. Позже Володя заявил родителям, что слишком много времени уходит на поездки от дома и обратно, лучше жить прямо на работе… Радости папаши не было предела: наконец-то сынок образумился, да еще и обещал вскоре поступить в физкультурный институт.

За два месяца до описываемых в начале статьи событий Владимир внезапно явился домой в четвертом часу ночи. Его сильно трясло, как в лихорадке, удивленному отцу он заявил, что заболел. А уже в пять часов утра к дому подъехал милицейский воронок, и молодого человека увели в наручниках под дулами пистолетов. Как потом выяснилось, директором базы Володя проработал совсем недолго.

В один из вечеров он и его дружки пытались совершить групповое изнасилование молодой физкультурницы. Та подняла шум, секс не состоялся. Правда, заявление в милицию барышня писать не стала – Вову лишь с позором уволили. После этого он со своими дружками и сколотил банду. Сначала грабили прохожих «по мелочи», потом обокрали несколько складов и магазинов. А в ту самую ночь, когда Володя «заболел», случилось неудачное ограбление «Гастронома».

Явившись в магазин перед закрытием, бандиты напали на кассиршу, порезали ее ножом, но та ухитрилась вырваться и запереться в подсобке. Банду мажоров в итоге взяли по горячим следам. К слову, мать Владимира, в отличие от раскаявшегося Сергея Ильича, до последнего не считала своего сына виновным. Наоборот, она писала жалобы на следователей и вообще на милицию, на судей, обвиняя всех в некомпетентности, предвзятости и жестокости.

В статье не сообщалось, о какой именно «особой» школе идет речь и где именно происходили события. Автор как бы намекал, что каждый читатель сам догадается и сделает соответствующие выводы.

Дмитрий ДЕГТЕВ         «Ленинская смена»

Криминальная хроника В Контакте
Поделись с друзьями
Добавить комментарий

Перед отправкой комментария, пожалуйста, помните об ответственности за размещение незаконного контента, в том числе и оскорблений

  1. феоктист

    Гениально!

    Ответить