«Не выдашь зарплату – сгоришь живьем!»

криминальные нравы конца XIX века
Print Friendly, PDF & Email

Нижегородские криминальные нравы конца XIX века

криминальные нравы конца XIX века

Как известно, основные революционные события в Нижнем Новгороде всегда происходили в Сормове, на местном заводе.
В советские годы считалось, что первые выступления там были в начале ХХ века, а главную роль в них играли местные большевики.

Сейчас на эти события нередко смотрят иначе: мол, рабочие при царе прекрасно жили и не тужили, но потом под влиянием всякой крамолы, отождествляемой с лицами определенной национальности (жившей за чертой оседлости), «разложились» и начали творить всякие антигосударственные безобразия. В действительности же сормовские пролетарии отличались способностью к самоорганизации и были склонны к «бузе» задолго до революции 1905 года.

ГУБЕРНАТОР ЛИЧНО ВЕЛ ВОЙСКА НА СОРМОВО!

Типичный такой случай произошел на заводе в августе 1899 года. Самым приятным временем в тяжелой и беспросветной жизни тысяч рабочих был день получки. Только в этот миг, когда в руках оказывались кровно заработанные гроши, трудяги могли почувствовать себя людьми, принести несколько хрустящих купюр с ликом государя в семью и, как водится, сходить с братвой в кабак – выпить, закусить и обсудить свое нелегкое бытие…

Поэтому день выдачи зарплаты для большинства был дороже всяких православных праздников и собственных именин. Но в этот раз в конце смены по заводу молниеносно пронесся слух о том, что получки почему-то не будет. То ли денег в кассе нет, то ли ключи от сейфа потерялись, то ли еще чего приключилось.

В итоге, когда ближе к вечеру директор предприятия выглянул в окно заводской конторы, ему предстало пугающее зрелище. С разных концов предприятия к зданию угрожающей походкой приближались толпы грязных от копоти работяг, по выражению лиц которых чувствовалось, что идут явно не с целью поблагодарить начальство за хорошие условия труда.

Испуганный директор тут же схватил дрожащей рукой телефонную трубку (услышав гудок, наверное, подумал: «Слава богу, провода не перерезали!») и позвонил в канцелярию губернатора.
– Ваше превосходительство, срочно пришлите войска, буза намечается!

Но директор, конечно же, знал, что единственным путем, по которому из города может прибыть подкрепление, является железная дорога до Канавина, а это минимум час пути, имеющихся же при заводе сил полиции явно не хватит, если начнутся беспорядки.

Вскоре у здания конторы уже собралась полуторатысячная толпа злых рабочих, после чего раздался столь же недобрый крик: «Что там с получкой-то?!» Директор сначала тянул время, а потом высунулся в окно и сказал, что переживать не о чем, деньги будут выданы всем через два дня, не позднее. Касса, понимаете ли, поиздержалась, контрагенты позадолжали, дебет с кредитом не сошелся… В ответ полетел булыжник, потом второй, третий, послышался звон бьющихся стекол. Почувствовав, что переговоры явно не заладились, директор заперся в своем кабинете.

Тем временем губернатор Павел Унтербергер уже скакал галопом на своей лошади на ярмарку. Там он криком «В ружье!» лично поднял по тревоге сводный армейский батальон, приказав солдатам бегом мчаться к Сормовскому вагончику (конечной станции, находившейся на нынешнем Сормовском повороте) и выдвигаться к заводу. Необычное зрелище – бегущие прямо по дороге солдаты и во главе них верхом сам губернатор – изрядно напугало местных жителей: уж не война ли началась у нас? Вся операция, план которой, видимо, был заготовлен заранее, в итоге заняла полтора часа.

Когда уже после заката солнца поезд с солдатами прибыл в Сормово, первое, что бросилось им в глаза, – это полная темнота вокруг. Как оказалось, взбесившиеся рабочие первым делом отправились на местную электрическую станцию и вывели из строя машины, предусмотрительно оставив село и завод без освещения. Ведь при свете крушить и морды бить как-то «не с руки», запомнят еще физиономию, а так – поди потом разберись, кто и что творил!

В общем, когда солдаты прибыли на завод, большинство бузивших уже бесследно исчезло. Почти вся заводская контора была разгромлена, а на верхнем этаже были сложены дрова, вероятно заготовленные с целью поджога. Сам директор встретил появившихся солдат как спасителей и чуть ли не расцеловал их. Как оказалось, рабочие, не сумев высадить дубовую дверь кабинета найденными в коридоре скамейками, через замочную скважину выдвинули ему ультиматум: если через полчаса не выдашь зарплату, сгоришь живьем, собака!

А войска прибыли за пять минут до истечения отпущенного времени. Попутно трудящиеся разнесли лавку общества потребителей, вынеся оттуда весь алкоголь, а также забросали каменьями нескольких полицейских и попавшихся под руку работников заводоуправления. Было разгромлено несколько заводских цехов.

Осмотревший территорию Унтербергер приказал солдатам немедленно взять всё предприятие под охрану, выставить патрули и кордоны на улицах во избежание дальнейших беспорядков. Для расследования в Сормово были срочно вызваны жандармский и прокурорский надзор.

Добавим, что произошедшее полностью соответствовало фразе, высеченной на памятнике Ленину, ныне стоящем на улице Коминтерна: «Это генеральная репетиция».

РЕЗНЯ В МАКАРЬЕВСКОМ УЕЗДЕ

Вообще нравы у тогдашних нижегородцев были весьма суровыми. Так, в селе Сарлей Нижегородского уезда 15 августа проходили народные гулянья, традиционно сопровождавшиеся беспробудным пьянством и прогулками по лесу. (Свободные от работы молодые люди объединялись в «партии» – так в то время называли компании – по 6-7 человек и до поздней ночи, а то и до рассвета шастали по тропинкам, распевая песни.)

В какой-то момент на одной из узких дорожек одна «партия» молодежи натолкнулась на другую. И если на трезвую голову крестьяне просто разошлись бы, то на пьяную кто-то кому-то помешал или же кто-то кого-то толкнул. Началось ожесточенное побоище, во время которого один из жителей Сарлея выхватил штукатурный мастерок и ткнул им в бок «неприятельскому» односельчанину. Потерпевшим оказался 20-летний Василий Размахин, который был доставлен в больницу, но помер там от большой кровопотери.

А неделей ранее в деревне Каменки Макарьевского уезда и вовсе произошла настоящая резня, причем совершенно на пустом месте. Местный крестьянин Иван Каверзин целыми днями трудился в поле (все-таки август – пора сбора долгожданного урожая с «плантаций»). В какой-то момент мужик то ли перегрелся, то ли сильно устал, после чего внезапно взбесился. Выхватив долото, он с дикими криками в духе «Достали, порешу всех» побежал в родную деревню.

Оказавшиеся на пути Каверзина односельчане в страхе разбежались, поэтому первой жертвой оказалась его собственная лошадь. Подбежав к ней, мужик несколько раз пырнул несчастное животное долотом. Когда же на крики выбежала родственница Каверзина Татьяна, он тотчас ткнул и ее. Далее маньяк ворвался в первый попавшийся дом, крестьянина Смолина, и там, застав всю семью за обедом, поочередно истыкал долотом самого хозяина, его жену и дочь.

Затем, видимо намереваясь перерезать всю деревню, обезумевший и окровавленный мужик снова выбежал на улицу и попытался проникнуть в другие дома. К счастью, на крики сбежались оказавшиеся поблизости крестьяне, которые совместными усилиями – кто оглоблей, кто лопатой, кто чурбаном – обезвредили «потрошителя». Прибывшей вскоре полиции Каверзин не смог внятно объяснить мотивы своего поступка.

В ходе расследования выяснилось, что имел место чисто «клинический случай». Ваня дважды лежал в Нижнем Новгороде в психиатрической клинике, но пару лет назад был выписан оттуда как «совершенно здоровый». А незадолго до резни он выпил самогона, что, по мнению следствия, привело к обострению болезни.

КРЕСТЬЯНЕ УБИЛИ 76-ЛЕТНЮЮ ДЕВИЦУ, А МАСТЕР ЖИВЬЕМ СЖЕГ РАБОЧИХ

Куда более меркантильными мотивами руководствовались трое крестьян села Корсакова Княгининского уезда: Николай Серов, Филипп Гусев и Петр Барыкин. В отличие от Каверзина и других классовых братьев, работать в поле они даже не думали, а вместо этого все лето беспробудно пьянствовали и веселились.

В какой-то момент деньги на гульбу в очередной раз закончились, одалживать было уже не у кого (и так по пять раз заняли и перезаняли), посему кто-то из троицы вспомнил, что у них в селе живет девица духовного звания Анна Любимова, 76 лет от роду. У церковницы этой наверняка заныкано немало богатств, а уж пара-тройка ценных икон точно найдется «при обыске». Да и вообще, «зажилась» уже эта старуха противная, богатство все равно на тот свет не утащит, а молодежи тем временем даже выпить не на что.

В духе известного персонажа Раскольникова пьяницы искренне убедили себя в том, что односельчане убийству «девицы-скряги» только обрадуются, исполнителей никто всерьез искать не станет. Утешив себя этими моральными отговорками, крестьяне проникли ночью к старушке прямо в келью и стукнули топором по голове.

Похищенную утварь злодеи быстренько распродали в своем же селе, посему отыскать их полиции не составило большого труда. Кстати, «девицами» в XIX веке называли исключительно девственниц, вне зависимости от их возраста!

А вот другой резонансный случай, произошедший в мастерской по ремонту железнодорожных вагонов, скорее тоже можно отнести к «клинике». «Однажды в мастерския была представлена для исправления цистерна с помятыми при крушении боками, – рассказывала пресса в рубрике «Из провинциальной жизни». – Чтобы привести ее в надлежащий вид, необходимо было разобрать ее по частям. Но вагонному мастеру дело это показалось слишком сложным, и он придумал такой способ. «Ребята! – скомандовал он рабочим, – тащите дрова!» Дрова притащили.

«Подкладывай их под цистерну!» Подложили. «Разводи костер!» Костер развели. «Ну а теперь полезайте в цистерну и ждите, пока она раскалится, принимайтесь расправлять бока ей!»

В общем, когда несколько работяг, взяв кувалды, залезли внутрь цистерны, «гениальный» вагонный мастер подбросил еще дровишек и стал ждать, когда железо «смягчится», чтобы дать команду на «рихтовку». Дождался, решил, что пора. Крикнул раз, крикнул два, а в ответ – тишина…

Дмитрий ДЕГТЕВ «Ленинская смена»

Криминальная хроника В Контакте
Поделись с друзьями
Добавить комментарий

Перед отправкой комментария, пожалуйста, помните об ответственности за размещение незаконного контента, в том числе и оскорблений

  1. Папа Джастифай

    Спасибо большое за подробный материал! Крайне интересно!
    Как выяснилось и до революции было не менее безнадёжно и максимально отчаянно: грязь, нищета, алкоголь, ненависть, суровые лица.

    Ответить
  2. Папе

    Если бы все хорошо было, разве полез бы народ на бариккады?

    Ответить